Николай Викторович Каравашкин, заместитель главного врача по инфекционным отделениям, в руководстве ТГКБ 5 самый молодой, да и вошел он в менеджмент совсем недавно - всего лишь год назад. В медицину вообще, и в инфекционную службу нашей больницы в частности он пошел по стопам отца, знаменитого ветерана Медгородка, главного инфекциониста города Виктора Алексеевича Каравашкина, который эту службу, собственно, и создавал, и возглавлял долгие годы. И теперь работает Каравашкин-младший там же, что как минимум обязывает - согласитесь, так бывает нечасто, чтобы сын стал руководителем отца, да еще такого заслуженного. При этом впечатления "звездного мальчика" Николай Викторович не создает вовсе - он открытый, доброжелательный, общительный человек и хороший врач, о чем свидетельствуют отзывы благодарных пациентов в Сети.
26 января у Н.В. Каравашкина юбилей, и по этому поводу мы поговорили с ним "о жизни и работе".
- Родился я 26 января 1985 года в роддоме нашей больницы, на тот момент - медсанчасти ВАЗа. Врачом хотел стать с малых лет, да просто уверен был, что буду именно врачом. Потому что – папа, множество медицинской литературы дома, многократные походы с отцом на работу…
- А папа же всегда инфекционистом был? И не боялся брать вас на работу? Получается, бесстрашие к инфекциям у вас тоже с детства?
- Да я, собственно, периодически и лежал здесь в стационаре на лечении, несколько инфекционных болезней в детстве перенес. Дизентерию, в частности. Причем случалось это всё почему-то в аккурат в то время, когда папа уезжал в командировки...
Учился я в трех разных школах, причем последняя была с медицинским уклоном – 35-я гимназия. В 2002 году сразу после школы поступил в СамГМУ. В 2008 году, закончив, поступил в интернатуру как раз на инфекционные болезни. С тех пор и работаю по профилю. Вся рабочая деятельность – в Медгородке.
- А почему ж именно инфекция? Папа позвал?
- Нет, я специализацию выбрал сам. Вообще есть такая шутка, что у нас все «болячки» делятся на два вида: инфекционные и те, про которые мы не знаем, что они инфекционные. А если серьезно – у нас «острые» больные, которым помогать нужно быстро, четко, и результат тоже видно тоже довольно быстро. Мне в работе инфекциониста нравится именно это - когда врач делает все правильно, то эффект видишь практически сразу, человеку становится легче прямо на глазах.
- Инфекционная служба когда-то была одной из самых больших в Медгородке, но с тех пор ее неоднократно сокращали. Почему?
- Изменились социальные, бытовые условия в обществе, инфекционными болезнями болеть стали меньше – это убедительно подтверждает статистика. Давно уже не было вспышек страшных, эпидемиологических болезней типа чумы, холеры… И технологии лечения изменились – многие болезни теперь можно лечить амбулаторно. Но и в стационаре работы хватает.
- И добавился СПИД?
- Да. Мы занимаемся лечением так называемых оппортунистических болезней, сопутствующих ВИЧ-инфекции. То есть саму терапию ВИЧ-инфицированных ведет СПИД-центр, но болезни, которые атакуют организм человека с ослабленным иммунитетом, приходится лечить, в частности, инфекционистам. Это вирусные пневмонии, грибковые инфекции, энцефалиты, туберкулез и т.д., там много специфических болезней, возникающих именно на фоне ВИЧ. С 2017 года у нас открыто отделение специально для лечения таких пациентов.
-Что собой представляет сегодня инфекционная служба ТГКБ 5?
- У нас восемь отделений: три взрослых и три детских (от месяца до 18 лет), плюс приемный покой и реанимационное отделение. В детские отделения маленьких пациентов до 7 лет обязательно кладем с мамами, после 7 – по обстоятельствам, как лучше больному.
- Как к вам поступают пациенты – главным образом, по скорой помощи?
- Да нет, где-то 50 на 50. И скорая привозит, и своими ногами приходят обратиться за помощью. Скорая привозит, конечно, в основном пациентов в остром состоянии – температура выше 38, определенные боли, иные признаки инфекционных заболеваний… Но с учетом острой нехватки врачей в поликлиниках люди довольно интенсивно идут в приемный покой и "самотеком". Выяснить, что и как, получить диагноз, консультацию, рекомендации по лечению. В стационар приходящие, конечно, ложиться в основном не хотят.
- А не хотят ложиться в стационар почему именно – боязнь заразиться другими инфекциями, соседство с нежелательными больными в одной палате, еще что-то?
- Знаете, это вообще-то устаревший стереотип – что в «инфекционке» непременно чем-то заразишься. На самом деле в любом другом отделении больницы или поликлиники риск заразиться намного больше. У нас ведь специфические условия, соответствующие профилю, дезинфекция проводится намного тщательнее, случайные контакты пациентов исключены. У нас не палаты, а боксы, со специальными шлюзами, все санитарные условия в пределах бокса, пищу доставляют прямо в бокс, выходят пациенты только на процедуры в сопровождении медсестры, в коридорах они не шатаются. И наполнение боксов ведется по нозологии, больные с разными диагнозами не смешиваются.
- Но если непонятно сначала, с какой болезнью поступил человек?
- Тогда кладем отдельно, до выяснения.
- А условия позволяют? Переполненности нет?
- В эпидемиологические периоды бывает тяжеловато, но в целом всегда находим выход из положения. Во всяком случае, в коридоре у нас койки никогда не стоят.
- А платные палаты, то есть боксы, есть?
- Мы их называем сервисными. Да, есть. Но опять же, в случае большого наплыва пациентов мы их используем на общих основаниях.
- С чем у вас попадают в реанимацию?
- С тяжелым течением инфекционных болезней. Бывает, что привозят людей в очень тяжелом состоянии с пневмонией, с менингитом, с обезвоживанием при острой кишечной инфекции, с токсическим шоком, ангиной с сепсисом… Инфекционные болезни коварны, и иногда даже несмотря на лечение состояние ухудшается, так что свое реанимационное отделение необходимо. Реанимация у нас на 6 коек - три взрослых, три детских.
- Всех ли удается спасти?
- К сожалению, нет... Но надо сказать, что большинство больных, которых не удается спасти от летального исхода – это, как правило, пациенты с ВИЧ-инфекцией. Понимаете, к нам-то с тяжелыми состояниями из-за оппортунистических болезней поступают те, кто антиретровирусную терапию (подавляющую действие ВИЧ) не принимал и не принимает. Соответственно, там чаще всего состояния такие, что помочь уже очень сложно. С их иммунитетом, которого уже практически нет, исход часто трагичен.
- Вообще эти больные являются проблемой?
- Конечно, являются... Город наш в конце 90х весьма срезонировал по ВИЧ - с учетом наркомании, вирусных гепатитов и т.д. - и мы сейчас получаем последствия тех лет, когда люди массово заражались ВИЧ. Эти пациенты сейчас для любой врачебной специальности проблема. Они страдают хроническими бактериальными и грибковыми заболеваниями, онкологией... Со всеми вытекающими.
- Давайте поговорим про грипп. Как раз сезон наступает... С гриппом часто лежат у вас?
- Часто. Но тут есть такой нюанс: чтобы подтвердить диагноз «грипп», нужны определенные исследования, которые занимают несколько дней. Так что чаще всего бывает, что этот диагноз ставится уже задним числом, при выписке. А при поступлении ставится ОРВИ. Если это, конечно, не тяжелое течение, не реанимационный случай. Но у нас врачи опытные, видят сразу, грипп или нет, так что ошибочного лечения тут быть не может. Это просто, так сказать, бюрократические особенности: по процедуре положено подтверждать диагноз грипп лабораторными исследованиями.
- Какие вообще особые проблемы есть в работе инфекционной службы?
- Главная - кадровый дефицит.
- Много кадров не хватает?
- Да примерно столько же нужно еще, сколько есть... Другая проблема - финансовая. Тут вот в чем дело: инфекционная служба – это как служба быстрого реагирования, то есть в работе то пусто, то густо. А получается, с одной стороны, что если вспышки инфекционных заболеваний нет, то мы хорошо сработали, с другой – койка при отсутствии больного простаивает, не работает, и платить врачу вроде как не за что. Плюс еще отдельная проблема - прейскурант. Все болезни оплачиваются по прейскуранту, утверждаемому в территориальном фонде ОМС, и этот прейскурант уже давно не соответствует реальности. Инфекционные болезни оцениваются очень дешево. К примеру, лечение ОРЗ взрослого оценено в 8 тысяч рублей за весь курс, а это минимум неделя. Да уже просто хостела за такие деньги не найдешь на неделю нигде, а у нас ведь не только пребывание на койке, но и лечение, и питание, и диагностические исследования – все это тоже стоит денег. Соответственно, к нашей службе есть административные претензии, мы приносим убытки. Нас поддерживают за счет других служб больницы.
- Вы сейчас сочетаете в себе практикующего врача и менеджера, руководителя целой службы. И как сочетается?
- Ну, я, пожалуй, все равно себя больше чувствую врачом. Хорошо, что отец помогает с бюрократической текучкой... Но вообще-то я ведь не с нуля стал руководителем - с 2011 года я был заведующим одного из взрослых отделений, так что практический административный опыт за 8 лет приобрел. И еще прошел учебу по циклу организации здравоохранения. Сертификат врача-организатора, как положено, получил. Хотя, честно сказать, поучился бы еще…
- А как оно вообще получается, когда вот долгое время был подчиненным папы, а теперь стал его начальником?
- Да нормально получается, у нас с отцом прекрасные отношения. И не только с ним, а со всем коллективом.
- …Где большинство подчиненных старше вас?
- …Где некоторые подчиненные еще помнят, как лечили меня маленького от поноса. Нет, на самом деле вот здесь проблемы совсем никакой, у нас хороший коллектив и дружеские отношения со всеми. Может, потому что нас так немного... Не до внутривидовой борьбы.
- Скажите, а жалоб на вашу службу много?
- Есть жалобы. Мы не боги, что ж поделать... Есть и благодарности, но жалоб, честно сказать, больше. Сейчас как-то так принято: если все хорошо, то не о чем и говорить, а если чуть что не так - надо писать в соцсети и жаловаться в инстанции.
- На что жалуются?
- На лечение, что характерно, жалоб практически нет. В основном, межличностные конфликты - мамы маленьких пациентов недовольны отношением медсестер и санитарок. Но это естественно, мамы всегда будут остро реагировать на всё при больном ребенке. И еще… на тараканов.
- У вас есть тараканы?!
- К сожалению, бывают. Хотя дезинсекции проводим регулярно и очень тщательно. Но они мутируют же, быстро привыкают к развличным отравам отравам. И появляются снова. Может, есть условия где-нибудь в подвалах… При том, что вот хотя бы детские отделения у нас теперь получили нормальный ремонт. Но часть взрослых отделений не ремонтировались уже 30 лет… Недавно заменили там окна, понемногу пытаемся улучшить обстановку как можем. Но серьезный ремонт в этих отделениях необходим.
- Что вас радует и что огорчает в работе - как врача и как менеджера?
- Всегда замечательно, когда больной выздоравливает и уходит полностью удовлетворенный. Это приносит радость любому доктору. Усталость же у меня от бюрократии, от нескончаемого потока бумаг, отчетов, справок и т.д. Это занимает очень много времени и сил, причем большей частью, на мой взгляд – впустую. Вот поменьше бы этого - моя профессиональная мечта. Чтоб просто спокойно дали работать.
- Скажите, а сами врачи-инфекционисты часто болеют болезнями своих пациентов - или "зараза к заразе не пристает"?
- Ну вот это опять стереотип, что инфекционная болезнь – это непременно что-то страшное, и ей непременно заражаются почти все. Хотя на самом деле ведь и аппендицит – инфекционная болезнь, и пневмония, например. Это заболевания, вызываемые микробами. А чумы-холеры-сибирской язвы в наших краях, слава Богу, не было давным-давно.
- А могут быть?
- Теоретически могут. Но для того мы и стоим на страже всегда. И Роспотребнадзор стоит, и много кто еще. Мы, во всяком случае, подготовлены качественно.
