В конце марта отделение офтальмологии нашей больницы вернулось к работе. На днях заведующий отделением Александр Иванович Александров дал интервью городской газете «Площадь Свободы».
Еще в феврале главврач Медгородка А.Н.Кирсанов с огорчением рассказывал журналистам, что из-за ковида потеряна для города хирургическая офтальмология. Почти два года (год и 10 месяцев) эта медпомощь по ОМС тольяттинцам оказывалась в Самаре – в областной больнице им.Т.И. Ерошевского. Дорогостоящее, с тончайшими настройками оборудование нашего офтальмологического отделения было законсервировано до лучших времен, потому что весь корпус детства, где расположено отделение, по необходимости стал ковид-госпиталем. А переносить это оборудование на другое место нельзя, собьются микронные настройки. Да и некуда, в общем-то, было переносить: количество больных на пике эпидемии превышало все возможности больницы…Врачи и медсестры офтальмологического отделения тоже вынуждены были переквалифицироваться в инфекционистов.
Но в конце марта те самые «лучшие времена» для офтальмологов наконец настали. И коллектив отделения с радостью вернулся к своим прямым обязанностям.
- Александр Иванович, с чего вы начали?
- Да со всего сразу. С быстрого косметического ремонта, с обзвона отложенных очередников, с консультаций, операций… В апреле все этажи детского корпуса были еще в ковиде, открылось только наше глазное отделение. И большая проблема была в том, что нам приходилось работать без полноценного приемного покоя. Конечно, мы организовали специальное помещение, где осматривали пациентов. Но с утра здесь было просто столпотворение, в день приходило более ста человек. Очень большая нагрузка легла на средний медицинский персонал.
- То есть к вам дорожку не забыли?
- Честно говоря, я рассчитывал, что те пациенты, которые стояли у нас на очереди, за такое долгое время где-то уже прооперировались и их будет не так много. Ошибся. Наши пациенты в основном возрастные, не всегда мобильны, многие имеют инвалидность, для них куда-то поехать очень сложно. Также сказались и ограничительные меры по ковиду. Поэтому люди оставались со своей проблемой и ждали нас…
Так что после первых двух недель работы мы пациентов, пришедших с новыми направлениями, стали записывать на операции уже на следующий год. В первую очередь получают медпомощь люди с отложенными из-за ковида операциями. Есть направления еще 2019, 2020-й года, таких пациентов мы стараемся взять в первую очередь. И операции у нас расписаны уже до Нового года.
- Сколько же вы операций сейчас делаете в день?
- До сорока. Это достаточно много.
- Я раньше считала, что зрение – некий автономный орган. То есть зрение отдельно, организм отдельно. И все, что связано с падением зрения - это связано с сетчаткой, хрусталиком и так далее…
- Конечно, нет. Есть такое определение у глаза - «кусочек мозга, вынесенный наружу». Есть непосредственная связь головного мозга и глазного яблока. Что такое зрение? Это очень сложный механизм. На самом деле мы видим головой. Мозг, анализируя импульсы, создает картинку… Не всё так просто.
- И не всё к офтальмологам?
- Офтальмологи занимаются тем, что непосредственно связано с глазным яблоком. Но в некоторых случаях, когда нарушается зрение центрального характера, когда происходят негативные процессы в голове - кровоизлияние в головной мозг, опухоль мозга – всё это приводит к нарушению центрального зрения.
- Это всё сейчас диагностируется?
- Да. Есть компьютерные методы обследования, томографы, которые могут выявить патологию в голове, в проводящих путях. Есть компьютерные томографы и для глаза, они позволяют просмотреть состояние сетчатки, зрительного нерва… В этом плане медицина за последние годы шагнула далеко вперед.
- Ранее на весь Советский Союз была только одна глазная клиника Святослава Федорова и все со своими проблемами стремились туда. Сейчас даже в частных клиниках есть аппараты для лазерной коррекции зрения. В чем тогда ваше преимущество?
Ну, не считая того, что вы лечите бесплатно по полису ОМС…
- Лазерная коррекция зрения – очень узкое направление в офтальмологии. Мы лазерной коррекцией не занимаемся вообще, это удел частных организаций. Наше отделение занято более сложными внутриглазными проблемами: катаракта, глаукома, сетчатка...Это более обширные вмешательства, зачастую требующие стационарного пребывания пациента у нас.Также требующие дорогостоящего оборудования и расходных материалов.
- А можно подробнее о ваших технических и кадровых возможностях?
- Первый итальянский аппарат мы закупили еще в 2006 году, и на этом не остановились. Отделение до ковида получило возможность закупить очень серьезную немецкую и американскую технику. Микроскопы у нас немецкие, аппараты для удаления катаракты - американские. Разнообразная диагностическая аппаратура: японская, американская, немецкая. В плане технического обеспечения у нас очень неплохо.
Что касается кадрового состава - врачебный состав у нас, слава Богу, сохранился. На сегодняшний день работает 10 докторов. Вот с медсестрами сейчас проблематично. За время ковида нарушилась естественная ротация кадров, вместо 25 сестер работает 13, и на них ложится очень серьезная нагрузка. Мы бы и рады принять, к нам многие просятся, но мы не можем взять сестру, например, из педиатрии, реанимационного отделения – все желающие должны иметь сертификат операционной сестры. А его получить не так-то просто. Так что мы сейчас остро нуждаемся в квалифицированном среднем медицинском персонале.
- Скажите, а что такое «созревание катаракты»? Насколько я знаю, ранее на операцию в ваше отделение брали только «созревших» пациентов?
- Ранее, когда не было ультразвуковых технологий по удалению катаракты, действительно дожидались, пока катаракта «созреет» - то есть когда помутнеет полностью хрусталик, когда у человека практически пропадет предметное зрение. Тогда его и брали на операцию. Но технологии изменились. Раньше операции делались только шовные: глаз приходилось разрезать, механически удалялся мутный хрусталик, и ставился искусственный. После того, как появились ультразвуковые технологии (у нас в России эти методики широко стали внедряться с конца девяностых), ситуация в корне изменилась. Сейчас мы ориентируемся не на степень зрелости катаракты, а на субъективные ощущения пациента. Более того - ультразвуковые технологии и созданы для незрелых, мягких катаракт, при них ультразвук не болезненнен для глаза. И наоборот: чем плотнее катаракта, тем большую мощность ультразвука надо использовать, и продолжительнее. А это для глаза вредно.
В общем и целом, я считаю, что катаракту нужно оперировать как можно раньше. И возраст не является противопоказаниям для операции на самом деле, потому что во время операции мы не даем наркоза, оперируем под капельной анестезией. Современные методики позволяют это сделать. Стрессовый момент, конечно, существует, но какого-то тяжелого воздействия на организм не происходит. Могу привести пример: до ковида с разницей в две недели у нас прооперировались две женщины, 102 и 103 лет. И обе успешно.
- Какие первые признаки у катаракты?
- Снижение остроты зрения. Перед глазами появляется туман. А после хирургического вмешательства даже краски становятся другими.Мир оживает!
- Сейчас все болезни стремительно молодеют. Как это сказывается на ваших пациентах?
- Количество близоруких детей действительно стало больше. Может быть, это потому, что люди стали давать нагрузку глазам на близких расстояниях, постоянно используя гаджеты. Вообще-то глаз, по большому счету, не боится зрительных нагрузок, но природой он создан для того, чтобы смотреть вдаль (глаз охотника), а нагрузки на близком расстоянии приводят к тому, что глаз стремится стать близоруким. Чаще всего это происходит до 18 лет: растет организм, растет и глаз. При выраженных нагрузках на близком расстоянии это приводит к близорукости. Второй момент касается не только детей, но и взрослых, которые работают за компьютером. Это называется синдром сухого глаза, который в развитых странах, по разным данным, имеется у 70 процентов населения. Такого понятия не было еще лет 30 назад. Нарушается продукция слезы. И дело не в том, что ее становится мало - ее может быть и много, но слеза становится некачественной. Изменяется вязкость слезы. Это вызывает дискомфорт: чувство засоренности, покраснение глаза, иногда человек очень страдает от этого.
- Как с этим бороться? Компьютеры-то в работе не отменишь…
- Увлажняющими препаратами. Фармкомпании в этом направлении работают очень активно, на рынке есть более двухсот наименований средств. Но это не витаминные препараты! Я против закапывания витаминов в глаза, потому что это сильный аллерген. Нужны именно увлажняющие препараты, в основном на основе гиалоурановой кислоты, которая, опять же, защищает роговицу, создавая на ней этакую пленочку.
